Армянский политолог Ованнес Никогосян. Иллюстрация: kreml.orgОчередной факт эффективной имплементации принципа национального самоопределения в Южном Судане явился поводом для нового раунда споров относительно прецедентности, в целом, моделей урегулирования конфликтов. Армии сторонников и противников выстраивания трансконтинентальных параллелей, к сожалению, полностью затерялась в своих аргументах и контраргументах: иначе вообразить суть выстраиваемых алгоритмов взаимоисключаемости двух разных понятий — права на самоопределение и территориальной целостности — не представляется возможным.
Конфликт в некогда крупнейшем государстве Африки, в Судане, имеет сложный генезис, но, слава Богу, нашлись эксперты, пожелавшие предложить свое видение предыстории того, что случилось уже в наши дни, а именно: референдума по независимости Южного Судана. Оставив историю историкам, однако, заметим, что прецедентность всех аналогичных Судану конфликтов сводится к принципу международной ответственности правительств за безопасность, защиту и благополучие своего населения, закрепленном в Итоговом Документе Генеральной Ассамблеи ООН 2005 года в виде политики «ответственности по защите». Эта норма явилась продуктом работы Комиссии Гаррета Эванса, которая опубликовала свой доклад еще в конце 2001г., и предложила по существу новый термин для дальнейшего дискурса — Ответственность по защите (Responsibility to Protect), или R2P, который Н.Чомски назвал «кузеном» доктрины «гуманитарной интервенции». Помимо декларативного документа ГА ООН, Совет Безопасности также инкорпорировал этот принцип в современное международное право в апреле 2006г. резолюцией 1674. Таким образом, доктрина гуманитарной интервенции, примененная в прекращении нескольких конфликтов 1990-х гг, нашла свое признание и отражение в международно-правовом документе СБ ООН. Этот факт необходимо не упускать из виду, потому как оно находится на самой основе принципа самоопределения народов на современном этапе деколонизации. Простыми словами: систематические нарушения основных, международно признанных прав отдельных национальных групп внутри единого государства, правительство которого не желает или не в состоянии прекратить эти нарушения, или же сама является «спонсором» бесправия — дает неотъемлемое право данному национальному меньшинству реализовать свое право на самоопределение. Естественно, это касается недемократических стран, потому как именно природа этих режимов является основным источником гражданской войны и бедствий. Политика геноцида, этнических чисток и насилия режима Омара аль Башира в Судане, гражданская война между севером и югом — является самой основой т.н. «правозащитной сецессии» (remedial secession — англ.) Южного Судана путем юри
2414
дически обязывающего волеизъявления его народа.
Преступная сущность режима аль Башира (против него уже два ордера на арест, выданных Международным Уголовным Судом) отнюдь не означает, что самоопределение отстранит народы юга и севера друг от друга. «Отношения между людьми останутся хорошими, пока есть смешанные браки между севером и югом», заявил журналисту британского BBC (7 января) арабский торговец из Северного Судана в Джубе (город на Юге). Между тем, все, наверное, помнят, какая паника разразилась в Баку и его окрестностях, когда в СМИ просочились слухи о совместном проживании влюбленной армяно-азербайджанской пары в Лондоне, сделав из этого угрозу национальной безопасности.
Как уже отметили, не было нехватки в попытках анализа возможных последствий референдума на юге Судана, который до тех пор, естественно, представлял неделимую часть общего государства. Один из видных азербайджанских экспертов, г-н Вугар Сеидов в своей статье от 11 января 2011 года, полной неточностями, замечает, что «отделение (сецессия — О.Н.) не может считаться легитимным, если оно происходит в одностороннем порядке и вступает в противоречие с национальным законодательством». Здесь мы выделим три аспекта фундаментального несогласия с утверждениями автора. Во-первых, видимо, автору не помешает повторное прочтение консультативного заключения Международного Суда ООН по Косово, где как раз признавалось, что одностороннее отделение, прямо или косвенно, не противоречит обычному международному праву. Помимо норм международного права в аналогичных случаях одностороенней сецессии определяющим значением обладает правоприменительная практика государств. Во-вторых, в отличие, как ни странно, от абсолютно либеральной Конституции СССР, по которому сначала де юре отделилась Нагорно-Карабахская АО, ни в одной унитарной стране мира в законах или Конституции не записано, что отдельно взятая провинция или регион могут путем референдума выйти из состава единого государства (в отличии от государств с федеративным устройством). В азербайджанской пропаганде часто можно вычитать материалы о том, что задержанный референдум (delayed referendum — на англ.) или «волеизъявление, имеющее обязательную юридическую силу» должно быть организовано на всей территории Азербайджана, поскольку N-ая статья Конституции этой страны прямо запрещает проведение референдума на части «своей территории». Об этом говорит и г-н Сеидов, игнорируя очевидный факт того, что НКР давно уже не является территорией, над которым распространяется суверенитет Азербайджана, а ее население, следовательно, не является подданными этой страны, что отметает применимость норм Конституции АзР к отделившейся провинции АзССР. Кстати говоря, в выводах Арбитражной комиссии Бадинтера (по Югославии) наличествует Заключение № 4 «О международном признании Европейским Сообществом и его государствами-членами Социалистической Республики Боснии-Герцеговины», которое, кстати, в толковании азербайджанского ученого Т.Мусаева, дает ясно понять, что «самоопределение является правом не народов как таковых, а правом народов, проживающих в пределах определенных территориальных рамок», и естественно — референдум, если таковой предусмотрен, должен быть организован именно на этой территории, а не в бывшей метрополии в целом.
Практика проведения отсроченных референдумов — тоже новое слово в урегулировании этно-политических конфликтов. Например, в 1999г. был подписан мирный договор и только спустя три года в Восточном Тиморе был проведен референдум. В случае с Суданом — южане прождали пять лет. В итоге, сложилась практика от трех до пяти лет в проведении референдумов. Кстати говоря, согласно утечкам американских дипломатических депеш (10BAKU134) на переговорах в Сочи в январе 2010г. президент Армении Серж Саргсян внес предложение точно определить дату референдума по окончательному статусу Нагорно-Карабахской Республики. После этого, как известно, наметился тупик в переговорах, так как президент Азербайджана Ильхам Алиев настаивал на том, что референдум должен оставаться в неопределенном будущем.
Подытоживая, отметим, что появление Восточного Тимора, Косово, Южной Осетии, Абхазии и в скором будущем, Южного Судана трудно считать частными ad hoc случаями: они вытекают из обширного процесса реформирования системы международных отношений и их правовых регуляторов. И, наконец, в-третьих, что же касается легитимности такого отделения — они были и, наверное, будут абсолютно легитимными, так как будут пользоваться поддержкой абсолютного большинства населения этих провинций. Вугар Сеидов, видимо, запутался в понятиях легитимности и легальности (законности), о котором приводился второй аргумент. Нельзя забывать, что это государство существует для народа, а не наоборот. Так же Устав ООН, к примеру, был утвержден от имени объединенных народов, а не государств (We, the peoples of the United Nations, determined… — на англ.).